Ярослав Гашек. Революционер Зиглозер
Feb. 19th, 2009 10:51 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alexartukovИСТОРИЯ ПАРТИИ УМЕРЕННОГО ПРОГРЕССА В РАМКАХ ЗАКОНА
В период нового политического оживления мы, первые члены новой партии, не раз встречались с революционером Зиглозером.1 Это был очень подвижный человек, регулярно посещавший «Славянское кафе», где он с большим интересом следил за нашими разговорами, каждый раз заканчивая беседу словами:
– Да, вот когда я был в «Омладине»... Элегантно одетый, с тщательно нафиксатуаренными усами, в элегантных ботинках, в костюме самого модного покроя, из самого модного материала, он умел изысканными манерами, словечком «камрад», которому придавал легкий оттенок дружеской преданности, расположить к себе многих, тем более, что о нем говорили: «Этот был в «Омладине»!» Помню, несколько лет назад, когда наша партия еще не существовала, мы с приятелем Станиславом Минаржиком,2– в то время его только что выгнали из Коммерческой академии, – и Гаеком из Домажлиц сидели в кафе у Тумы. Минаржик вперил взгляд в одну точку: точкой этой был революционер Зиглозер, который в тот момент протирал пенсне. Вдруг Минаржик воскликнул:
– Да это же Зиглозер из «Омладины»! Будь в Чехии побольше таких людей, Коммерческой академии была бы крышка.
Зиглозер между тем спокойно допивал свою чашку черного кофе, и все его революционное существо было поглощено одной мыслью: к какой фирме направиться с предложением партии коньяка, ибо, хотя в душе он и оставался революционером, в практической жизни у него было другое занятие – посредничество при продаже коньяка и этикеток на всякого рода товары и, кроме того, издание журнала «Женское обозрение».
Как он до этого дошел – история хотя и мрачная, но отнюдь не революционная. Кому-кому, а уж Зиглозеру лучше знать, к какой уловке он прибег, чтобы заполучить этот журнал из рук первоначального владельца. Как бы там ни было, но этот старый революционер стал владельцем «Женского обозрения» и привлек к работе в журнале нескольких дамочек и учительниц, которым нечего было делать, кроме как решать женский вопрос – весьма забавное занятие, если принять во внимание, что о мужском вопросе никто даже и не помышляет. При всем том Зиглозер правильно рассчитал, что положение владельца этого журнала дает ему доступ в круги, провозглашающие право и справедливость; и вот, обходя различные фирмы в качестве торгового представителя, он добивался свидания с владельцами чешских магазинов, – если там еще помнили историю «Омладины», – и ошеломлял доверчивого человека такой примерно тирадой:
– Простите за смелость, но мне хотелось бы узнать, что стало с вашим двоюродным братом Карелом Ваньгой? Ах, у вас никогда не было никакого двоюродного брата Карела Ваньги? Но ведь еще так недавно нас вместе с ним судили по делу «Омладины». Странно, неужели я ошибся... Ведь мы оба (моя фамилия Зиглозер) – старые омладинцы. Да, то было время юношеской восторженности, но, увы, многим из этих восторженных молодых людей пришлось за это горько поплатиться. Мрачные тюремные своды вызывали у них самые различные болезни; там не только не заботились о том, чтобы молодые люди получали здоровую, укрепляющую пищу, они не имели там даже надлежащего врачебного наблюдения!
Из всех нас более или менее повезло одному лишь Карелу Ваньге. Бледный молодой человек с высоким лбом, он завоевал симпатии тюремного врача в Борах, и тот прописал ему литр молока с коньяком в день. Карел попивал молоко с коньяком, и все шло хорошо, как вдруг однажды в сопровождении тюремного врача в камеру явился сам начальник тюрьмы. Как сейчас помню, тюремный врач потянул носом воздух раз-другой и говорит: «Тут пахнет самой настоящей сивухой!» Подходит он ближе к столику, на котором стояло молоко с коньяком, прописанное другу Карелу, нюхает посудину, подзывает директора, – директор пробует содержимое и прямо при нас открыто распекает старшего тюремного надзирателя за то, что это самый заурядный венгерский коньяк, а вовсе не дистиллят из вина какой бы то ни было фирмы и что сюда добавляют еще чистый спирт. Тогда я впервые услышал, что самые лучшие коньяки – французские, и, выйдя из тюрьмы, позаботился получить исчерпывающую информацию. У меня было много приятелей, которые познакомили меня с главным торговым представителем крупной французской фирмы «Братья Моншон», – и я, ввиду сложившихся тогда обстоятельств, был вынужден, по крайней мере для начала, принять его предложение о сотрудничестве – с целью пропаганды французского коньяка в Чехии. Ибо вы не можете себе представить, милостивый государь, какими глазами смотрели на нас, когда мы после долгих страданий вышли на свободу! С течением времени я, разумеется, привык к своему новому занятию и продолжаю его скорее из чувства пиетета к прежнему юношескому воодушевлению и к провозвестникам тех здоровых политических тенденций, которые ныне проявляются в действиях любой политической партии, ибо то было, по существу, время возрождения чешской политики. И я твердо, по собственному опыту, знаю, что в настоящее время коньяк фирмы «Братья Моншон»– самый лучший и по цене может конкурировать с самыми дешевыми венгерскими коньяками. По всем этим причинам позволю себе рекомендовать вам, как опытному специалисту, следующие марки: коньяк двадцатилетней выдержки, литр – четыре кроны двадцать геллеров (franco emballage,3 десятилетней выдержки – четыре кроны, пятилетней – две кроны восемьдесят геллеров, franco Прага. За посуду берется полпроцента. Оплата производится и претензии принимаются в Праге.
И, устремив на торговца взгляд своих добрых глаз, сей старый революционер и омладинец говорил:
– Итак, запишем пока для пробы по пятьдесят литров каждого сорта. Идет? – И с подписанным заказом он выходил из магазина, насвистывая «Марсельезу».
Примечания.
Газета «Смер» № 2, 11.XII.1924 г.
1 Зиглозер, Ян (1875–1955) – чешский журналист и издатель; в начале 90-х годов участвовал в радикальном молодежном движении («Омладина»), которое было разгромлено австрийскими властями. В результате процесса над омладинцами (1893–1894) большое число участников движения было осуждено на длительные сроки тюремного заключения. Зиглозер был приговорен к 9 годам. Впоследствии он начал издавать журнал «Женски обзор» («Женское обозрение»), в котором принимал участие и Гашек.
2 Станислав Минаржик (1884–1944) – издатель и переводчик славянофильского направления; приятель Гашека по Коммерческому училищу.
3 С доставкой на дом (франц.).
РЕВОЛЮЦИОНЕР ЗИГЛОЗЕР
В период нового политического оживления мы, первые члены новой партии, не раз встречались с революционером Зиглозером.1 Это был очень подвижный человек, регулярно посещавший «Славянское кафе», где он с большим интересом следил за нашими разговорами, каждый раз заканчивая беседу словами:
– Да, вот когда я был в «Омладине»... Элегантно одетый, с тщательно нафиксатуаренными усами, в элегантных ботинках, в костюме самого модного покроя, из самого модного материала, он умел изысканными манерами, словечком «камрад», которому придавал легкий оттенок дружеской преданности, расположить к себе многих, тем более, что о нем говорили: «Этот был в «Омладине»!» Помню, несколько лет назад, когда наша партия еще не существовала, мы с приятелем Станиславом Минаржиком,2– в то время его только что выгнали из Коммерческой академии, – и Гаеком из Домажлиц сидели в кафе у Тумы. Минаржик вперил взгляд в одну точку: точкой этой был революционер Зиглозер, который в тот момент протирал пенсне. Вдруг Минаржик воскликнул:
– Да это же Зиглозер из «Омладины»! Будь в Чехии побольше таких людей, Коммерческой академии была бы крышка.
Зиглозер между тем спокойно допивал свою чашку черного кофе, и все его революционное существо было поглощено одной мыслью: к какой фирме направиться с предложением партии коньяка, ибо, хотя в душе он и оставался революционером, в практической жизни у него было другое занятие – посредничество при продаже коньяка и этикеток на всякого рода товары и, кроме того, издание журнала «Женское обозрение».
Как он до этого дошел – история хотя и мрачная, но отнюдь не революционная. Кому-кому, а уж Зиглозеру лучше знать, к какой уловке он прибег, чтобы заполучить этот журнал из рук первоначального владельца. Как бы там ни было, но этот старый революционер стал владельцем «Женского обозрения» и привлек к работе в журнале нескольких дамочек и учительниц, которым нечего было делать, кроме как решать женский вопрос – весьма забавное занятие, если принять во внимание, что о мужском вопросе никто даже и не помышляет. При всем том Зиглозер правильно рассчитал, что положение владельца этого журнала дает ему доступ в круги, провозглашающие право и справедливость; и вот, обходя различные фирмы в качестве торгового представителя, он добивался свидания с владельцами чешских магазинов, – если там еще помнили историю «Омладины», – и ошеломлял доверчивого человека такой примерно тирадой:
– Простите за смелость, но мне хотелось бы узнать, что стало с вашим двоюродным братом Карелом Ваньгой? Ах, у вас никогда не было никакого двоюродного брата Карела Ваньги? Но ведь еще так недавно нас вместе с ним судили по делу «Омладины». Странно, неужели я ошибся... Ведь мы оба (моя фамилия Зиглозер) – старые омладинцы. Да, то было время юношеской восторженности, но, увы, многим из этих восторженных молодых людей пришлось за это горько поплатиться. Мрачные тюремные своды вызывали у них самые различные болезни; там не только не заботились о том, чтобы молодые люди получали здоровую, укрепляющую пищу, они не имели там даже надлежащего врачебного наблюдения!
Из всех нас более или менее повезло одному лишь Карелу Ваньге. Бледный молодой человек с высоким лбом, он завоевал симпатии тюремного врача в Борах, и тот прописал ему литр молока с коньяком в день. Карел попивал молоко с коньяком, и все шло хорошо, как вдруг однажды в сопровождении тюремного врача в камеру явился сам начальник тюрьмы. Как сейчас помню, тюремный врач потянул носом воздух раз-другой и говорит: «Тут пахнет самой настоящей сивухой!» Подходит он ближе к столику, на котором стояло молоко с коньяком, прописанное другу Карелу, нюхает посудину, подзывает директора, – директор пробует содержимое и прямо при нас открыто распекает старшего тюремного надзирателя за то, что это самый заурядный венгерский коньяк, а вовсе не дистиллят из вина какой бы то ни было фирмы и что сюда добавляют еще чистый спирт. Тогда я впервые услышал, что самые лучшие коньяки – французские, и, выйдя из тюрьмы, позаботился получить исчерпывающую информацию. У меня было много приятелей, которые познакомили меня с главным торговым представителем крупной французской фирмы «Братья Моншон», – и я, ввиду сложившихся тогда обстоятельств, был вынужден, по крайней мере для начала, принять его предложение о сотрудничестве – с целью пропаганды французского коньяка в Чехии. Ибо вы не можете себе представить, милостивый государь, какими глазами смотрели на нас, когда мы после долгих страданий вышли на свободу! С течением времени я, разумеется, привык к своему новому занятию и продолжаю его скорее из чувства пиетета к прежнему юношескому воодушевлению и к провозвестникам тех здоровых политических тенденций, которые ныне проявляются в действиях любой политической партии, ибо то было, по существу, время возрождения чешской политики. И я твердо, по собственному опыту, знаю, что в настоящее время коньяк фирмы «Братья Моншон»– самый лучший и по цене может конкурировать с самыми дешевыми венгерскими коньяками. По всем этим причинам позволю себе рекомендовать вам, как опытному специалисту, следующие марки: коньяк двадцатилетней выдержки, литр – четыре кроны двадцать геллеров (franco emballage,3 десятилетней выдержки – четыре кроны, пятилетней – две кроны восемьдесят геллеров, franco Прага. За посуду берется полпроцента. Оплата производится и претензии принимаются в Праге.
И, устремив на торговца взгляд своих добрых глаз, сей старый революционер и омладинец говорил:
– Итак, запишем пока для пробы по пятьдесят литров каждого сорта. Идет? – И с подписанным заказом он выходил из магазина, насвистывая «Марсельезу».
Примечания.
Газета «Смер» № 2, 11.XII.1924 г.
1 Зиглозер, Ян (1875–1955) – чешский журналист и издатель; в начале 90-х годов участвовал в радикальном молодежном движении («Омладина»), которое было разгромлено австрийскими властями. В результате процесса над омладинцами (1893–1894) большое число участников движения было осуждено на длительные сроки тюремного заключения. Зиглозер был приговорен к 9 годам. Впоследствии он начал издавать журнал «Женски обзор» («Женское обозрение»), в котором принимал участие и Гашек.
2 Станислав Минаржик (1884–1944) – издатель и переводчик славянофильского направления; приятель Гашека по Коммерческому училищу.
3 С доставкой на дом (франц.).
